До последнего слова  - Тамара Айленд Стоун

– Они встречались почти год. Это серьезно, Кэролайн.

– И что? В итоге ведь все равно расстались.

Закрываю блокнот, заложив страничку с недописанным стихотворением карандашом, и откидываюсь на спинку потрепанного сиденья, обитого красным бархатом.

– Мне нравится. Продолжай в том же духе, – говорю я подруге, выразительно тыкая в себя пальцем. – Именно поэтому я тебе обо всем и рассказала. Я знала, что ты пробудишь во мне здравомыслие. Я говорила, что она училась в выпускном классе?

– Целых три раза. – Кэролайн ерзает на своем кресле и скрещивает руки на груди. – Сэм, ты и впрямь хочешь услышать, что я обо всем этом думаю?

– Само собой, – подтверждаю я, запрокидываю голову и смотрю в потолок. Кэролайн молчит. Перевожу взгляд на нее, чтобы подчеркнуть, что я не пошутила. – Ну пожалуйста, скажи. Мне очень важно твое мнение.

– Что ж, – начинает Кэролайн. – По-моему, ты ему нравишься.

– Серьезно?!

На мой вопрос она не отвечает, а попросту продолжает свою мысль.

– А еще мне кажется, что ты все усложняешь. Даже когда в твоей жизни случается что-нибудь хорошее, совершенно нормальное и важное, например тебе дарят машину, ты начинаешь писать стихи, проводишь целый день у Эй-Джея дома, знакомишься со мной… – загибая пальцы, перечисляет она, а потом выпрямляется с широкой фальшивой улыбкой и резко возвращается к серьезному тону. – Ты словно специально ищешь способы все испортить.

– Тебя-то я как порчу? Что-то я этого совсем не замечаю.

– Ну ладно, меня ты пока не портишь. Но то ли еще будет.

– Да о чем ты вообще говоришь?

– Сэм, ты упускаешь главное, – со смехом замечает она. – Все это – хорошие и совершенно нормальные события. Но, вместо того чтобы просто радоваться им, ты все переиначиваешь и находишь в них что-то опасное.

Закатываю глаза и вздыхаю.

– Поверь, мне бы очень хотелось не думать. Но увы, не могу.

Кэролайн вытягивает ноги и прогибается назад, заведя руки за голову.

– Займись-ка бейсболом, – начинает она издалека.

– Бейсболом? – без энтузиазма переспрашиваю я.

– Мы с папой часто ходим в парк играть в бейсбол. Ты там бывала?

– Кажется, в детстве. Целую вечность назад. Толком не помню. А что?

– Ты заходишь на поле одна, – поясняет Кэролайн, садится прямее и начинает говорить все быстрее и громче, выразительно жестикулируя. – Потом хватаешь биту, принимаешь правильное положение… И хотя ты ждешь, что на тебя вот-вот вылетит мяч, это всегда происходит внезапно. Хватаешь биту крепче и заводишь за плечо. Следишь за мячом. Потом подскакиваешь к нему и отбиваешь.

– Так, – говорю я, не вполне понимая, к чему она клонит.

– В момент, когда ты отбиваешь мяч, раздается звук, похожий на треск, а потом мяч уносится далеко-далеко. Но расслабляться нельзя, потому что к тебе уже летит следующий. Поэтому ты еще крепче сжимаешь биту, принимаешь исходное положение и снова замахиваешься. И так – пока отведенное тебе время не кончится. Под конец плечи побаливают, а дыхание сильно сбивается, но ощущения все равно классные.

– Хочешь сказать, мои мысли похожи на бейсбольные мячики?

Ее губы изгибаются в довольной улыбке.

– Именно так. И ты, мой друг, стоишь на поле и позволяешь этим мечам снова и снова бить тебя по голове. Но это совсем ни к чему. – Она легонько стучит пальцем по виску. – У тебя есть великолепная бита.

– Она у меня сломана.

– Да ладно, сойдет, – заявляет она, а потом снова откидывается на спинку кресла, скрещивает руки на груди и гордо смотрит на меня. – Ну что, рада, что спросила моего мнения?

– Если честно, очень.

– Отлично. Стань наконец счастливой, ну! Все идет прекрасно, разве нет?

Она права. Я с трудом дожидаюсь понедельников и четвергов, и каждый раз мне не терпится спуститься вниз. Я даже начинаю скучать по выступлениям со сцены. А водоворот мыслей, связанных с «Восьмеркой», не мучил меня уже несколько недель.

– Все так.

– Ну так доверься происходящему, Сэм, – говорит она. – Перестань ждать подвоха от Эй-Джея и всех остальных. И, пожалуйста, заканчивай столько думать. Уже сил никаких нет!

Шутливо пинаю ее в ногу. Она отвечает мне тем же. И мы возвращаемся к стихам.

В течение всей следующей недели я постоянно сталкиваюсь с Эй-Джеем.

Часто прохожу мимо, когда иду из кабинета в кабинет, причем случается это не только после второго урока, как было раньше. Каждый день во время обеда я вижу, как он сидит с Эмили и Кэмероном, а когда замечаю, что он тоже украдкой на меня поглядывает, он быстро отводит взгляд и делает вид, будто погружен в беседу. Я дважды видела его на парковке – он садился в машину к Сидни. Оба раза я уезжала оттуда с мыслью, как бы мне хотелось, чтобы он сел не к ней, а ко мне.

В понедельник я хотела было поговорить с ним после собрания «Уголка поэта», но он сказал, что очень спешит, и так быстро побежал вверх по лестнице, что Кэролайн даже посмотрела на меня и сказала: «Неловко вышло».

Мне начинает казаться, что все то, что случилось между нами на прошлой неделе, – лишь плод моего воображения, что на самом деле мы никогда не болтали о лингвистике и плей-листах, что я ни разу не бывала в его спальне и не видела его папку с текстами, не участвовала в безумно сексуальном уроке игры на акустической гитаре, который и по сей день не идет у меня из головы, хотя, по правде сказать, я и не пытаюсь его оттуда вытеснить.

В среду, по пути на третий урок, я замечаю, что Эй-Джей спешит навстречу. Жду, что он снова ограничится небрежным кивком и готовлюсь ответить ему тем же, но вместо этого он замедляет шаг и заглядывает мне в глаза.

– Привет, – тихо говорит он и останавливается. – Есть у тебя минутка?

Киваю, и он подзывает меня к стенке, чтобы мы не мешали проходящим ученикам.

– Как ты? – пригнув ко мне голову, спрашивает он.

Сегодня он без шапки, и, когда волосы падают ему на глаза, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не убрать их назад.

– Неплохо. А ты?

– Отлично. – Кажется, он сильно нервничает. Переминается с ноги на ногу, будто все идет не так, как он планировал. И тут я замечаю, что он теребит шов джинсов, играя на своей невидимой гитаре. Гадаю, заметна ли со стороны моя нервозность, и обнаруживаю, что положила ладонь себе на шею, готовясь впиться ногтями в кожу. Опускаю руку на лямку рюкзака и начинаю вертеть ее в пальцах.

– Я просто хотел… узнать, как у тебя дела.

Пытаюсь придумать какой-нибудь интересный ответ – что-нибудь неоднозначное, такое, о чем можно будет поговорить попозже, когда появится больше времени. Но не успеваю я и слова сказать, как он тянется ко мне и проводит большим пальцем по моей руке. Ошибки быть не может. Он сделал это осознанно.